«Тут теперь Настюша хозяйка — вам места нет в нашей хате!» Как дед на стрости лет женился

«Тут теперь Настюша хозяйка — вам места нет в нашей хате!» Как дед на стрости лет женился

Жил в нашей деревне дед Матвей. Был он крепенький такой, хотя семидесятилетие уже давно справил. Домишко у него тоже ему под стать был. Такой же коренастый и крепкий, как хозяин. И огородец всегда вычищен, во время посажен и выкопан.

Три беды деда Матвея

Но было у деда три проблемы. Первая — это его дружба со змием зелёным. Как только они переходили с ним «на ты», Матвей забывал обо всём на свете дней на 4-5. Пил всё подряд и без просыху, и как только здоровья хватало.

Вторая беда — его безмерная жадность. Весь урожай дед складывал в погреба и холодильник, никого к ним не подпуская, даже собственных детей и внуков. Говорят, что даже на поминки своей супруги ни одного солёного огурца не пожертвовал — на столе было только то, что дети из города привезли.

Поговаривали завистливые языки, что у прижимистого деда на сберкнижке громадные деньжища лежат, процентами обрастая. Дед Матвей копил самозабвенно, торгуя молоком, маслом, сметаной (у него ж ещё и корова имелась!), курятиной, яйцами да кроликами. И с огорода урожая часть тоже на рынок уходила, в звонкую монету превращаясь там.

Детям своим, а внукам — тем паче, Матвей никакой помощи не оказывал, поговаривают, с самого начала их отъезда из отчего дома. Даже в их редкие наезды в родные пенаты возвращались они к себе с пустыми руками — ни яблочком, ни пучком укропа дед отпрысков своих не баловал.

Была и третья беда. Любил уж очень дедок противоположный пол. За тот год, как я его узнала, переехав в село, с ним пожили аж три старушки. И все его на каком-то этапе начинали не устраивать, он со скандалами выставлял «жён» с их узлами, крича во всю глотку, что «ноги этой шалавы в этом доме больше не будет». Мы только посмеивались: ну какой-такой шалавой может быть бабушка лет 70? Но дед ревновал всех, сильно ревновал.

Новая пассия Матвеюшки

И вот как-то переехала к нему дама одна из города. Уж как он их находил в свои 70 с хвостиком, тоже никто не знал. Друзья какие-то сводили его, что ли. В город-то он частенько наведывался.

Только новая пассия была совсем не похожа на предыдущих. Этакая тихонькая, горделивая особа, одетая хоть и бедненько, но с претензией на моду и вкус. Никаких платочков на голове, очков в толстой оправе, калош да рукавиц несоразмерных. И говорила Анастасия всегда вполголоса, но уверенно и спокойно. Деда не иначе, как Матвеюшкой величала. А тот её в ответ «Кропушкой» называл, видимо, за её некрупные габариты.

Народ посудачил-погуторил да и успокоился в ожидании привычного скандала с выставлением узелков с пожитками мадамы это на дорогу за ворота. Да, видимо, зря ждали. Что-то пошло не так.

Был скряга и любитель выпить, а стал дед — всем пример

Матвей почти совсем перестал появляться на улице в непотребном виде. Всегда чистый, выбритый, ухоженный. В город они с Настасьей ездили теперь на пару, вдвоём и возвращались. Сойдут, бывало, с автобуса рейсового, возьмёт баба Настя деда Матвея по ручку, и вышагивают они вдоль села красивой такой парой. А дед во второй руке сумки волокёт, с покупками, надо полагать.

Дальние родственники только зубами на это скрипели, вспоминая, как держал в молодости Матвей свою первую супругу в чёрном теле, не покупая ей даже калош в дождливую погоду. Перебивалась та тем, что ей соседи пожертвуют. А тут — откуда только щедрость-то появилась!

Зато с детьми и внуками дед стал ещё более строг. Если раньше они в свои редкие приезды переночевать оставались, то в последний раз он им так и заявил: «Тут теперь Настюша хозяйка — вам места нет в нашей хате!»

Постепенно и злые языки устали судачить. Попривыкли все, что дед сменил свой характер. И тут вдруг — как гром вреди ясного неба.

Не ждали беды — а она тут как тут

Однажды дед Матвей напился-таки. Аж до беспамятства. Таким его и в лучшие времена никто из старожилов не помнил. Даже пробежку вокруг поселкового магазина в одних труселях учинил — всем скучающим сплетникам на радость.

Успел, правда, сделать лишь пару кругов — свалился в крапиву да там и уснул. Народ посмеялся да и пошёл по своим делам. Где была в то время Настасья, никто не знает, но точно, что не дома — за ней бегали, хотели сообщить, да не достучались.

Часа через два деда в крапиве не обнаружили, посему решили, что он оклемался и домой утопал. А ночью в деревню «скорая» приезжала, в аккурат к Матвеевому дому подкатывала.

Новое жилище деда Матвея

Оказывается, его увезли в больницу, где привели в чувство. Только дед уже успел ослепнуть за это время. То ли водку какую «левую» сам нашёл, то ли кто ему её в подарок удружил — неизвестно.

Анастасия клялась, что в этот день в отъезде была, билет на электричку показывала. Сам дед перестал что-либо соображать, балаболил только непотребные слова да поливал всех и вся матом. А ещё норовил укусить того, кто его касался — одеяло поправить там или волосы причесать. Буйным, короче, дедок стал.

Из больницы он плавно перекочевал в «богодельню» — так в деревенском народе имеют эти дома. Хозяйкой в доме Матвея осталась Настасья. Дети дедка пытались её выставить, да та им под нос свидетельство о браке сунула — когда уж успела ушлая дама это провернуть, неведомо никому было на селе. И дед сам словечком об том не обмолвился.

«Жалостливый» внук Максим

Дети Матвея особо не заморачивались судьбой предка своего. Узнав, что Настасья является законной наследницей всего имущества, махнули рукой и на него. За что боролся — на то и напоролся.

А Максим — младший внук пожалел деда. Забрал к себе, лишь тот немного в себя пришёл. Только трудностей они с женой не выдержали. Дед пенсию наотрез отказался внуку отдавать, складывал всё куда-то — неизвестно. Максим подозревал, что передаёт деньги Максим своей ненаглядной «кропушке».

Понятно, что все местные ополчились на мадаму за такое «неправильное» отношение к Матвею. Она же на это плевала, мало общаясь со старожилами. А потом и вовсе дом продала и куда-то укатила. Это было ещё при жизни Матвея, поэтому дети воспротивиться этому не могли.

Максим же, промучавшись с дедом месяца два и поняв, что ничего с родственника за заботы свои он не поимеет, определил деда снова туда же, откуда забрал. Там тот и доживал свои последний дни. Как часто Анастасия наведывалась к супругу — никто не знает. Было подозрение, что всё-таки мадама заявляется к Матвею только в день получения им пенсии. Как говорится, хоть крохи, да в мой кузовок.

Вот и вышло по поговорке: «Не плюй в колодец, самому пить оттуда придётся». А как вы считаете: деду воздалось за его жадность? И ещё меня волнует один вопрос: считаете ли вы виновной Анастасию, правильно ли она себя повела в этой ситуации?

P.S. БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ ! СПАСИБО ЗА ЛАЙК И РЕПОСТ !

Наш инстаграм — @intrendru

Источник